Взаимодействие патриотов северо-западного Крыма с оперативной группой 51-й Армии 4-го Украинского фронта

В период подготовки Крымской наступательной операции (с ноября 1943г. по апрель 1944 г.), по данным бывшего комиссара партизанского отряда им. Чапаева Скрибника, в тыл врага было заброшено 17 отрядов и групп диверсантов, разведчиков и агитаторов. К моменту решающих боёв за Крым они возросли численно до 646 человек за счёт притока жителей Ак-Шеихского (Раздольненского), Ак-Мечетского (Черноморского), Лариндофского, Фрайдофского (Первомайского), Сакского и Евпаторийского районов (Госархив в АР Крым, ф. П-849, оп. 3, д. 288, л. 5). Впрочем, справедливо будет отметить, что не все исследователи соглашаются со столь значительным численным составом партизан и подпольщиков, действовавших в выше обозначенных регионах Крыма. К тому же, как уже отмечалось ранее, официально Крымским штабом партизанского движения партизанами они признаны не были, хотя себя таковыми считали, и именно этот статус получали в штабе 51-й Армии, отправляясь за линию фронта. Более того, существовала процедура написания заявлений о вступлении в ряды партизан. Эти документы хранятся сегодня в Госархиве Ар Крым. Складывается впечатление, что люди, которые рисковали своими жизнями, отправляясь сражаться с врагом на оккупированной территории, погибавшие при выполнении боевых заданий, стали своеобразными заложниками каких – то несогласованностей, амбиций среди военных более высокого ранга. Бесспорно одно: среди тех, кто действовал в северо-западном Крыму в тылу врага, было немало настоящих героев, и о них далее пойдёт речь.

Одним из первых на территорию Ак-Шеихского (Раздольненского) района было переброшено так называемое «ядро» партизанского отряда им. Чапаева. В «Боевом приказе опергруппы партизанского движения при Военном Совете 51Армии» № 0016 от 25 ноября 1943 года по этому поводу значится следующее:

«1.Скомплектовать ядро партизанского отряда им. Чапаева в составе:

командир Гусев Степан Андреевич,

комиссар Зорькин Владимир Петрович,

начальник штаба Шибаев Иван Васильевич.

2. Ядро отряда перебросить в тыл врага на лодках через Каркинитский залив из района Чурюм (6 км южнее Второ-Константиновки) в район Сары-Булат-рус.(9 км севернее Ак-Шеиха нем.).

Задачу ставлю по прибытию в район Ак-Шеиха нем. обрасти за счёт местных партизан и патриотов Родины. Возглавить стихийную борьбу народа против оккупантов. Связаться с местными партизанскими формированиями, активизировать и направить их деятельность…

После увеличения численности отряда начать действовать по коммуникациям противника, обратив внимание на а) железные дороги Воинка - Армянск, Воинка – Джанкой;

б) шоссе Перекоп – Евпатория, шоссе Воинка – Симферополь…

4. Параллельно с боевой и диверсионной работой заниматься сбором разведданных о противнике…» (Госархив в АР Крым, ф. 151, оп. 1, д. 634, л. 11).

В приказе от 14 декабря 1943 года отряду были поставлены дополнительные задачи:

«…направить отдельные группы для диверсий…на шоссе Ак-Мечеть - Бакал тат.- Бешкилав. Производить систематическую разведку гарнизонов Ишунь, Воинка, Джанкой, Ак-Мечеть, Евпатория» (Госархив в АР Крым, ф. 151, оп. 1, д. 634, л. 15).

Вполне понятно, что выполнение определённых приказами задач было возможно только при тесном взаимодействии с представителями местного населения. Причём, это взаимодействие должно было быть, и фактически было, очень многогранным, начиная от встреч прибывших с противоположного берега Каркинитского залива разведчиков и их расселения на конспиративных квартирах, до сбора разведданных об объектах противника и их передачи по назначению.

Долгое время был не выяснен вопрос о том, каким образом осуществлялся сбор информации о фашистских формированиях и военной технике, прибывавших в Ак-Мечетский порт, о Кунанском аэродроме, гарнизонах противника. Разобраться в этом вопросе помогли документы Госархива в АР Крым и воспоминания местных жителей. В частности, среди архивных материалов удалось обнаружить информацию о подпольщиках Ак-Шеихского (ныне Раздольненского) района (ф. П-849, оп. 1, д. 197). В ней сказано, что в селе Чеголтай Немецкий (ныне Северное) проживал «старик Лысенко», который собирал сведения о судах, прибывавших в Ак-Мечетскую бухту. Эти сведения забирал подпольщик Дмитрий Шостик, который специально приходил за ними из села Садырь (ныне Славянка). Он передавал разведданные Александру Киму, работавшему на молокоприемном пункте, который вместе с Григорием Руденко переправляли полученную информацию через Каркинитский залив в штаб 51 Армии. Благодаря помощи Анны Николаевны Соколовой, проживающей в селе Далёком, удалось более точно выяснить личность упомянутого в документе Госархива Лысенко. Звали его Иван Елисеевич, родился в 1887 году, участник Первой мировой войны. Семья Лысенко ранее проживала в городе Евпатории, но в период оккупации перебралась в село Северное. Иван Елисеевич был рыбаком, поэтому часто выходил в море, и таким образом имел возможность наблюдать за движением судов. Не исключено, что были и другие каналы получения и передачи ему информации, в том числе и из Ак-Мечети. К сожалению, И.Е. Лысенко ушёл из жизни в 1949 году.

Разведкой военных объектов занимался и бывший председатель колхоза «Путь к коммунизму» Ак-Шеихского района Гавриил Федорович Алатырцев, служивший при фашистах сельским полицаем. С ним вступил в контакт руководитель «партизанского отряда» им Чапаева Гусев (подпольная кличка «Грозный»), которому удалось склонить Алатырцева к сотрудничеству с разведчиками. Будучи полицейским, Гавриил Федорович, пользовался правом свободного передвижения, поэтому смог беспрепятственно побывать в районе Ак-Мечети, Перекопа и Джанкоя, собрать необходимые разведданные о кораблях, огневых точках противника и передать их советскому командованию (Госархив в АР Крым, ф. П-849, оп. 1, д. 209). Тексты донесений разведчиков сохранились в Госархиве АР Крым. В них сообщалось: «По данным от 22.01 1944г. партизан - связников отряда им. Чапаева – Ким, Задыхайло и Руденко известно:

Работа портов: 27 января 44-го г. в порт Ак-Мечеть из Одессы на небольших судах прибыла воинская часть неустановленной нумерации, общей численностью три тыс. человек, состоящая из немцев и украинцев – «добровольцев»; с этих же судов выгружено 4 танка («Тигр»). Одно судно с четырьмя средними танками и одним тяжелым направилось в направлении Ярылгач (14 км северо-восточнее Ак-Мечети). Ак-Мечеть преобразована в большой порт, в который ежедневно приходит большое количество судов. В районе порта установлены зенитные орудия.

Аэродромы: на Кунанском аэродроме базируется транспортная авиация «Ю-52». Через этот аэродром производится переброска румынских войск в Одессу» (Госархив в АР Крым, ф. 151, оп. 1, д. 637, л.л. 22, 23, 24);

«…по дороге Ак-Мечеть – Бакал Верхний на Перекоп продвигаются танки»;

«…Через «Донузлав» по шоссе движутся румынские войска в составе 1-й дивизии» (Госархив в АР Крым, ф. 151, оп. 1, д. 637, л. 1).

Работа по сбору и передаче разведданных требовала большой смелости, выдержки, находчивости. Осуществлялась она при тесном взаимодействии патриотов нынешних Черноморского и Раздольненского районов. Причём, если переправа и основные места базирования отряда им. Чапаева находились на территории Раздольненского района, то собирать информацию зачастую приходилось в Черноморском районе. В условиях оккупации это далеко не так просто. Со временем появилась чётко отработанная система разведывательной деятельности и связи с оперативной группой 51-й Армии. Как правило, за линию фронта отправлялись Антон Ким и Григорий Руденко, в штабе получали инструкции, оружие, боеприпасы и обратным рейсом доставляли их в Ак-Шеихский (Раздольненский) район. Прибывших подпольщиков и разведчиков встречали в условленном месте связные Г.М. Клименко, М.И. Гречихин, Н.Д. Корж и другие.

Однако в феврале 1944г. начались провалы. По подозрению или доносу предателя фашисты арестовали Александра Кима и Григория Руденко и замучили их в застенках гестапо. При возвращении с противоположного берега с оружием и одеждой для подпольщиков был окружён врагами и погиб в неравной схватке Антон Ким.

Пришлось скрываться и менять место нахождения и руководителям отряда им. Чапаева. Но деятельность патриотов продолжалась. С их участием была создана широкая разведывательная сеть. Военному Совету 51-й Армии систематически поступали ценные сведения об оперативном и глубоком тыле противника. Собирать необходимую информацию было нелегко. Каждый вновь появившийся человек мог вызвать подозрение у представителей оккупационных властей. Поэтому стремились проводить разведку силами местных жителей. О сложившейся в этом отношении системе уже говорилось несколько ранее. Но существовала и другая практика. Об этом поделилась своими воспоминаниями жительница посёлка Черноморское Жанна Никитична Зубкова. Её отец - Никита Никифорович Коваль во время боёв на Перекопе попал в окружение. Чудом спасшись, он вернулся домой, в Ак-Мечеть. На Тарханкуте к тому времени уже хозяйничали фашисты. Дом семьи Коваль заняли румыны. Пришлось перебираться к родственникам в село Артёмовку (тогда Токи). Место это было относительно спокойное, к тому же там находился дом деда Жанны Никитичны. В одной из его комнат и поселились Никита Никифорович с женой и тремя детьми. В другой комнате, ещё до оккупации, обосновались какие - то бедные квартиранты. Н.Н. Коваль устроился работать в рыболовецкую артель, зачастую выходил в море на промысел. Правда, местных рыбаков постоянно сопровождали фашистские солдаты. Но это не мешало считать, сколько судов, с каким грузом прибывают в Ак-Мечетскую бухту. О том, что её отец собирает разведданные для советской армии, Жанна Никитична узнала случайно после того, как у них в доме поселилась молоденькая девушка лет 17-18 (как оказалось, радистка), которую звали Катей. Однажды, случайно проснувшись ночью, Жанна увидела, что она по рации передаёт какую-то информацию, и обо всём догадалась. Катя впервые появилась во второй половине 1943 года. Никита Никифорович привёл её к себе домой и объяснил, что девушка некоторое время поживёт у них. Позже Жанна Никитична узнала, что Катю сбросили на парашюте около села Токи. Приземлилась она неудачно, сломала лучевую кость на руке. К тому же, её увидел местный чабан. Правда, немцам не выдал, а наоборот, помог закопать парашют и разыскать Н.Н. Коваля. Никиту Никифоровича к подпольной деятельности, вероятно, привлёк его родной брат - Игнат Никифорович, который воевал сначала во Втором Красноармейском партизанском отряде в крымских горах, а затем – в действующей армии. Зачастую ночью Катя вместе с отцом Жанны Никитичны уходили куда-то в степь, где была спрятана рация, и оттуда передавали разведданные советскому командованию. Местные жители шептались: мол, любовница у Никиты Коваля появилась, совсем мужик стыд потерял. Пытались советы давать и матери Жанны Никитичны. Но та только отмахивалась. Незадолго перед наступлением Красной Армии началась эвакуация румын и немцев из Ак-Мечети. Выехал и румынский офицер, живший в доме Ковалей в посёлке по нынешней улице Первомайской. Появилась возможность возвратиться сюда прежним хозяевам. В начале 1944 года Жанна вместе с Катей поселилась в своём родном доме (остальные члены семьи, пока дом полностью не привели в порядок, оставались в деревне). Здесь – то девочка и увидела случайно, как работает на рации советская радистка. Позже Ж.Н. Зубкова узнала, что Катя была родом из города Ростова, перед войной закончила 10 классов. После освобождения Ак-Мечетского района девушка вернулась в действующую армию. По имеющимся у Жанны Никитичны сведениям, она погибла во время выполнения следующего боевого задания.

И всё же, для передачи информации в штаб 51-й Армии и соответствующих инструкций, оружия и боеприпасов подпольщикам, чаще посылались связные на лодках через Каркинитский залив. Среди тех, кто неоднократно переправлялся с заданиями командования в северо - западный Крым, была и наша землячка Наталья Васильевна Ильина, проживавшая ранее в селе Оленевка, некоторое время назад, к сожалению, ушедшая из жизни.

В Госархиве АР Крым сохранились её автобиография и заявление на имя начальника оперативной группы штаба 51-й Армии 4-го Украинского фронта с просьбой направить в тыл врага. Из них следует, что Наталья Васильевна родилась в 1923 году в Курской области в семье крестьянина. В 1933 году девочка вместе со своей семьёй переехала в Антрацитовский район, в 1941 году окончила Щебетовскую среднюю школу, после чего поступила в Харьковский мединститут, но в связи с началом войны вернулась домой. После освобождения района, где она жила, от оккупантов по мобилизации райкома ВКП(б) была направлена в оперативную группу при Военном Совете штаба 51 Армии 4 Украинского фронта (Госархив в АР Крым, ф. 151, оп. 1, д. 635, л. 103).

В своём заявлении Н. В. Ильина писала: «В дни Отечественной войны, когда все мои товарищи борются в тылу врага с немецко-фашистскими захватчиками, я как комсомолка не хочу быть только свидетелем этой борьбы, а поэтому прошу Вашего приказания направить меня в тыл врага для выполнения любого задания. Я клянусь, что оправдаю доверие своих командиров, отдам все силы, даже и жизнь, если этого потребует дело, я не хочу умирать, но для того, чтобы жить счастливо – это счастье надо завоевать в суровой борьбе с немецко – фашистскими захватчиками. Пусть оторвут мне правую руку – я буду душить врага левой рукой, если я лишусь обеих рук, я буду преследовать врага везде и всюду своей ненавистью. Прошу не отказать в моей просьбе. К сему Ильина. 26.03.1944г.» (Госархив в АР Крым, ф. 151, оп. 1, д. 639, л.л. 84, 87). Я намеренно привожу документ полностью, поскольку через него просматриваются особенности целеустремлённой натуры Натальи Васильевны, её стремление к самопожертвованию ради победы над врагом.

Смелая девушка четырежды переходила линию фронта, действовала в тылу врага в Запорожской области, пересекала на лодках Каркинитский залив, жила на конспиративной квартире в селе Байгунды на территории нынешнего Раздольненского района под видом домработницы (Госархив в АР Крым, ф. 151, оп. 1, д. 635, л. 105). По заданию командования собирала необходимую информацию, а затем переправлялась обратно, доставляя её по назначению в штаб 51-й Армии. Так, в приказе оперативной группы от 27 февраля 1944 года сказано: «Послать в Крым Ильину Наталью Васильевну для установления связи и передачи дополнительных боевых задач командирам и отрядам им. Чапаева и Кутузова» (Госархив в АР Крым, ф. 151, оп. 1, д. 634, л. 33). Сохранились донесения, доставленные девушкой в штаб 51-й Армии, в которых она сообщает обстоятельства гибели Шумильного и ареста Задыхайло, провала советских разведчиков Могильного и Супрунова (Госархив в АР Крым, ф. 151, оп. 1, д. 635, л. 105). За каждым из них – огромный риск, невероятное напряжение моральных и физических сил, умение сориентироваться в сложных ситуациях и добиться поставленной цели. Наверное, многие жители села Оленевка, в котором после войны вместе со своим мужем – кадровым военным П.А. Коротуном, служившем в составе оперативной группы 51-й Армии 4-го Украинского фронта, поселилась Наталья Васильевна, и не подозревали, что рядом с ними проживает такая героическая женщина.

Но далеко не все выходы в тыл врага заканчивались для советских разведчиков благополучно. В декабре 1943г. с заданием организовать дополнительные партизанские группы в северо-западном Крыму, а также для сбора разведданных через Каркинитский залив были переброшены военнослужащие Иван Ефимович Могильный и Иван Степанович Супрунов. Они должны были установить связь с уже действовавшими на территории нынешних Раздольненского и Черноморского районов патриотическими группами, «войти в «ядро» будущего партизанского отряда им. Лазо». Однако на полуострове свирепствовали каратели, участились облавы и аресты патриотов. Поэтому, как сообщается в «отчете ядра партизанского отряда им. Лазо», связь с местными подпольщиками Ак-Шеихского (ныне Раздольненского) района установить не удалось. Переброшенные в Крым военнослужащие разделились на группы и направились в другие места полуострова, надеясь войти в контакт с партизанскими группами (Госархив в АР Крым, ф. 151, оп. 1, д. 635, л. 65).

Советские разведчики – диверсанты И.Супрунов и И.Могильный, судя по отчету Супрунова и воспоминаниям местных жителей, двинулись в Ак-Мечетский (ныне Черноморский) район, где по их сведениям имелись подпольные организации. Для временного проживания решили остановиться в зерносовхозе им. Кирова (ныне село Кировское Черноморского района), представились беженцами с Украины (на этот счет у них имелись соответствующие документы). Явились в контору, попросили старшину и старосту обеспечить их работой и жильем. Однако, как позже вспоминал оставшийся в живых Иван Супрунов, староста поехал в полевую немецкую жандармерию и сообщил фашистам о том, что в деревню прибыли партизаны, якобы ранее угнавшие машину в городе Евпатории (Госархив в АР Крым, ф. 151, оп. 1, д. 635, л. 149). О дальнейших событиях мы узнали из отчёта Супрунова в штаб 51-й Армии.

Вскоре подъехала машина с 2 жандармами и одним русским «добровольцем». После допроса и избиений Супрунова и Могильного отвезли в штаб жандармерии и закрыли в помещении, поставив 4-х часовых. Бежать арестованные не смогли из-за усиленной охраны и светлой лунной ночи.

10 января прибыл сам начальник жандармерии в чине майора в сопровождении двух человек. После очередного допроса в присутствии вышеупомянутого старосты и переводчика - татарина советских солдат посадили в легковую машину и повезли в Ак-Мечеть.

«…Проехав примерно 4 – 5 сел, выехали из последнего, на пути показались укрепления, противотанковые рвы и окопы, - вспоминает в своем отчете Супрунов (стиль автора сохранён). - Проехав 4 – 5 км, спустились в балку. Мы по договору глазами решили напасть на врага во время хода машины. При нанесении нами удара машина остановилась, и начался рукопашный бой, оружие отнять никак нельзя, были не равные силы. Могильный боролся с майором в то время, когда у майора в руках уже был пистолет, а я сражался с двумя жандармами. Жандармы, видя, что безвыходное положение, открыли дверцы машины, и я вывалился с жандармом на землю, борьба продолжалась. От Могильного майор вырвался и начал стрелять из пистолета в машине по Могильному и стал заходить на ту сторону, где я еще вел борьбу с жандармом.

Я, видя опасность, бросаюсь в бегство. По мне была открыта стрельба…, и первым выстрелом ранили меня в левую ногу, пуля кость не задела. По пути бегства я сбрасывал с себя одежду для облегчения. Пробежал примерно 1 км, как меня начала настигать машина, я вижу, что пропал, хватаю камень, и бросился на машину с камнем. Я раскрошил переднее стекло, а броском второго камня машина заглохла, сам повернулся и пустился бежать. Жандармы открыли по мне с 3-х автоматов стрельбу, взяв меня в перекрестный огонь, и я, получив ранение правой ноги, путь продолжал. Жандармы пешим ходом преследовали меня, ведя обстрел. Я взял направление к морю, имея в виду, лучше утонуть, но в руки не дамся. На пути к морю мне попался ров. Около рва я получил 3-е ранение в правое плечо. Спустился в ров, мне встретились кустарники. Жандармы, видя кустарники, вернулись обратно. Я продвигался вперед, не обращая внимания на три раны, обходя села, попадающиеся на пути и румын, копающих окопы. Я добрался к берегу какой-то косы примерно около часа дня и залег в бурьяне, дожидаясь вечера. С наступлением темноты я поднялся и двинулся по направлению к Ак-Шеихскому району, обходя все татарские села. Я зашел в село Ульяновка, просил пить в 5 домах, но никто не дал напиться… Я дошел до небольшого поселка, где мне дали попить и накормили, дали шапку и пальто. По моей просьбе меня согласились передержать несколько дней, поместили меня в яму от деревни около километра, тщательно замаскировали. Через несколько дней ко мне к убежищу прибыл товарищ Гультяй из совхоза …(зерносовхоз им. Кирова) и хотел забрать меня к себе в более безопасное место, и оказать медицинскую помощь, но было невозможно, так как были облавы. С 10.01. по 02.02 я находился на старом месте. После этого я был переброшен в с. Бузак Ак-Мечетского района, где проживал у Иванова Петра Ивановича. Прожил до 06.02., где я услыхал, что Гультяя выдал старшина совхоза и его забрало гестапо и, как - будто расстреляли. В виду того, что в Бузаке жить дольше было опасно, я переправился в с. Сарабулат на явочную квартиру…. Затем проживал в различных селах Ак-Шейхского района до прихода Красной Армии» (Госархив в АР Крым, ф. 151, оп. 1, д. 635, л.л. 149 – 151). Так сложилась судьба Супрунова после бегства из плена. В его спасении принимали участие члены подпольной группы Гультяя, в том числе семьи Соколовых, Ивановых и других подпольщиков. Об их деятельности уже рассказывалось в соответствующем разделе очерка.

Некоторые местные жители из села Улан-Эли (ныне Глебовка), в том числе Кулаков Николай Евдокимович, были очевидцами описанных событий. Подробно о том, что произошло в Глебовке, своего деда несколько лет назад расспросил Володя Кулаков, выпускник УВК «Школа-лицей» №1. По версии Николая Евдокимовича, советских разведчиков привезли сначала в Глебовку, где разместили в доме местных жителей Махотиных, сторожить их поставили деревенских мужиков. Сами же фашисты, в целях безопасности, не подходили близко, наблюдали из соседнего дома. Кормить и поить патриотов запретили под угрозой расстрела. Хозяйка дома все же испекла лепешки, чтобы покормить пленных. Махотин ломом приоткрыл дверь, а его жена просунула арестованным еду. С наружной стороны поставили ведро с водой, опустили в него шланг, другой конец которого через щель двери просунули в противоположное помещение. Таким образом накормили и напоили советских солдат.

Сегодня известны имена предателей, выдавших разведчиков. Это были местные полицаи во главе со старшиной Клюкой, расстрелянным вскоре после освобождения Тарханкута от немецко-румынских захватчиков. А Иван Степанович Супрунов, выживший «всем смертям назло», прошел дорогами войны. Долгое время после её окончания он жил в деревне Баштановка Голопристанского района Херсонской области, поддерживал связь с оставшимися в живых подпольщиками, которые спасли ему жизнь.

Жители Тарханкута не раз выручали партизан и подпольщиков. О подобной ситуации рассказал в своём докладе, хранящемся в Госархиве АР Крым, Дубков Леонид Петрович, направленный из партизанского отряда в тыл врага для организации движения сопротивления. По мере появления в северо-западном Крыму разведывательно-диверсионных групп, созданных оперативной группой 51-й Армии, примкнул к ним, а в декабре 1943 года вошёл вместе с другими подпольщиками в состав непризнанного партизанского отряда им. Чапаева. Ситуация, о которой пойдёт речь, связана с попыткой разведать обстановку на Кунанском аэродроме. С этой целью туда выехал Л.П. Дубков. Предварительно он прибыл в село Чонгурчи – Татарский (Ярославовка) к сельскому старшине Волику и обратился с просьбой выделить ему транспорт. Тот вроде бы согласился, дал проводника из числа местных татар. К концу дня Дубков Л.П. добрался до Ак-Мечети, затем направился в Кунан (ныне Красносельское Черноморского района). Деревня была обнесена изгородью, единственный въезд в неё охранялся часовым. Румынский солдат проверил у Дубкова документы и пропустил его на территорию села (Леонид Петрович официально работал бухгалтером – инструктором и имел соответствующее удостоверение). Однако неожиданно подъехала автомашина с немцами. Подпольщик попытался скрыться, его искали всю ночь, в конечном итоге арестовали и привезли на допрос в Ак-Мечеть, в фельджандармерию. Спасла Дубкова переводчица Вера Запасная. Прочитав его документы, сказала, что училась с ним в одном классе, что он всегда у советских властей считался неблагонадёжным, а у немцев работает на приличной должности, поэтому ему можно доверять. Через три дня Дубков Л.П. был оштрафован на 200 дойчмарок и отпущен на волю. На самом деле, он переводчицу не знал и в одном классе с ней никогда не учился. А собранная при таких обстоятельствах информация об аэродроме вскоре была передана в штаб 51-й Армии. Несколько позже предателей Волика и татарина - проводника расстреляли партизаны (Госархив в АР Крым, ф. 151, оп. 1, д. 33, л. 49).

С Дубковым Л.П. поддерживали связь жители села Кунан Золотухин И. и Лагно П. Х. Об этом в своём письме на имя заместителя Председателя Совета Народных Комиссаров Крымской АССР Ямпольского рассказал бывший подпольщик, а затем красноармеец действующей армии Лагно Павел Харитонович. Он отмечал, что Золотухин и Дубков, направленные командованием партизанского движения в тыл врага, по прибытию в северо-западный Крым немедленно начали создавать подпольные группы. Золотухина и доставленное им оружие скрывал у себя дома Лагно П.Х., принявший присягу и вступивший в подпольную организацию. Так как за Золотухиным вскоре была установлена слежка, все задания по разведке побережья и коммуникаций противника, полученные от Дубкова, выполнял именно он. Каждые пять дней Павел Харитонович садился на велосипед и отправлялся в сторону Беляуса и Ярылгача для сбора информации о количестве немецких и румынских солдат на побережье, наличии здесь орудий, пулемётов, а также о продвижении машин и танков. Поскольку у Лагно был пропуск, его не задерживали, и разведданные в положенный срок передавались Дубкову, а затем поступали по назначению в штаб 51-й Армии. Так он вместе с Золотухиным работал до января 1944 года. Затем Павел Харитонович, как он пишет, «попал в лапы румын» во время одной из операций. Его «били, истязали плётками, шомполами, палками, пальцы рубили», но он не признался, с кем работал. Тогда Лагно П.Х. отправили в гестапо, а затем, после новых пыток и допросов, - в концлагерь. Оттуда он бежал, фактически, из-под расстрела, угнав у фашистов новую автомашину. После этих событий Павел Харитонович вступил в ряды Красной Армии, участвовал в освобождении Севастополя, был ранен. Пытался разыскать Золотухина, однако узнал, что он был арестован во время облавы (Госархив в АР Крым, ф. 151, оп. 1, д. 33, л. 86). К сожалению, дальнейшая судьба Золотухина И. пока не известна.

Интересная информация содержится ещё в одном архивном документе. В данном случае речь идёт об обнаружении румынской жандармерией патриотической группы в деревне Донузлав (ныне Красноярское), в состав которой входили староста и полицейский. Шесть человек подозреваемых в действиях против фашистов были арестованы вместе с членами их семей и вывезены в неизвестном направлении (Госархив в АР Крым, ф. 151, оп. 1, д. 637, л. 47).

А вот о событиях, которые произошли в селе Сабанчи (около нынешнего села Медведево) в 1944 году, сохранились воспоминания у местных жителей. Позже они легли в основу статьи в районной газете «Черноморские известия», написанной Светланой Коношенко в соответствии с рассказом Саида Абибулаева, которому в годы войны было 15 лет. Статья называется «Случай в селе Сабанчи». Дальнейшее описание событий даётся в соответствии с этой статьёй.

Однажды в феврале – месяце в степи около села приземлился советский военный самолёт. Возможно, у него закончилось горючее. Румынский патруль немедленно доложил об этом в свой штаб, который располагался в селе Токи (Артёмовка). Оттуда вскоре прибыл отряд румын. Начались поиски советского лётчика, к участию в которых принудили и местных жителей. К вечеру следующего дня румынский патруль увидел бредущего по степи человека. Его задержали и обыскали. На парне была гражданская одежда, ни оружия, ни документов у него не обнаружили. Однако позже в кармане пальто арестованного нашли какой–то документ, принадлежащий местному учителю Сеитумеру Мамбетову. Это он вместе с колхозником Куртаджи (к сожалению, его фамилия не сохранилась) и чабаном Матвеем Пантелеевичем Алещенко попытались спасти советского лётчика. В первую очередь его накормили в доме Мамбетова, затем стали решать вопрос с одеждой. Куртаджи принёс свою шапку, Мамбетов дал пальто, а Алещенко - обувь, забрав сапоги, которые при обыске в доме чабана нашли румыны. Учителя арестовали, долго избивали, требуя признания и выдачи сообщников. Но Сеитумер молчал до тех пор, пока не разыскали его жену и тёщу, спрятавшихся от захватчиков. После жестоких избиений арестованные женщины рассказали о случившемся. Чтобы спасти жизнь односельчан, которых румыны взяли в заложники, признались в содеянном и другие участники событий. Тем более, что лётчика уже спасти было невозможно. После этого румыны увезли в свой штаб арестованных Сеитумера Мамбетова, Куртаджи и М.П. Алещенко. Приблизительно через месяц Куртаджи и Алещенко вернулись в Сабанчи, а учителя Мамбетова, по рассказам односельчан, расстреляли или замучили в гестапо. В село он больше не вернулся.

В документах Госархива этот случай не получил своего отражения. Однако в них содержатся другие факты, подтверждающие действие советских подпольщиков около села Тереклы Асс, а также в районе Аблямитского моста, под арками которого прятали оружие и взрывчатку (Госархив в АР Крым, ф. П-849, оп. 3, д. 225, л. 16). Да и местные жители вспоминают, что советские патриоты порой скрывались от фашистов в стогах сена в районе современного села Медведево. А с наступлением темноты опять уходили на боевые операции.

Бесспорно, что деятельность подпольщиков северо – западного Крыма принесла большую пользу Красной Армии. Это с их участием во взаимодействии с кадровыми военными, заброшенными в тыл врага, проводились диверсии, собирались и направлялись в штаб 4-го Украинского фронта необходимые разведданные, сохранившиеся в документах Госархива в АР Крым.

«Погранпост Ак-Мечети по берегу моря состоит из немцев из двух взводов. В деревне Караджа – погранпост из немцев в таком же количестве. В деревне Ярылгач – погранпост – 15 немцев, помещаются в конторе бывшего «Заготзерно». В Ак-Мечети немцы - в бывшем Доме советов. В Карадже – в замке, в саду….

По дороге Евпатория – Ак-Мечеть через деревню Беляус большое движение автотранспорта. На Ак-Мечетскую пристань прибывают пароходы с оружием, танками и продовольствием. Типы судов: баржи и катера в количестве от 3 до 5 штук" (Госархив в АР Крым, ф. 151, оп. 1, д. 637, л. 22).

«Движение немецких катеров с пристани Ак-Мечеть происходит только ночью, курсом на Румынию с грузами. Румынская дивизия, бывшая на Кубани, номер которой не установлен, стояла на отдыхе в Ак-Мечетском районе. Отправлена на Перекоп. 18.11.1943 г.» (Госархив в АР Крым, ф. 151, оп. 1, д. 637, л. 1).

«Из порта Ак-Мечеть в Румынию и Одессу вывозятся в большом количестве мясо и молоко» (Госархив в АР Крым, ф. 151, оп. 1, д. 637, л. 15).

«В Ак-Мечети на бывшем хлопковом пункте – лагерь военнопленных, в лагере содержатся до 300 военнопленных, прибывших из Симферополя. Используются на погрузке и разгрузке судов» (Госархив в АР Крым, ф. 151, оп. 1, д. 637, л. 24).

Когда читаешь эти и другие лаконичные строки архивных документов, слушаешь воспоминания людей, переживших войну, невольно возникает мысль об огромной значимости для каждого из нас и для будущих поколений исторической памяти, в том числе и памяти о том, что было в жизни людей военной эпохи. Причём, важно не только хранить и оберегать эту память, но и восстанавливать по крупицам утерянное и забытое. Ведь, без знания прошлого, невозможно наше будущее.

Г.Н. Овчинникова,

ст.научный сотрудник заповедника "Калос Лимен"